Бузина пригодилась вовремя.
Есть такие места на земле, которые особенно дороги каждому из
нас. Для меня-это Боровск, небольшой провинциальный городок,
приютившийся на крутых холмах северной части Калужской облаc
ти.
Помимо древних построек и церквей, городок славится обилием зелени, садов и огородов. Боровчане никогда не ленились сажать на своих приусадебных участках фруктовые деревья, ягодные кустарники, особенно смородину и крыжовник, чтобы летом вдоволь насластиться вкусными плодами и уж, конечно, на зиму запастись.
Но вот однажды на кустарники-кормилицы напала какая-то нечисть: ягоды вдруг стали обрастать паутиной, осыпаться без времени. Заохали засуетились горожане, а старики и старухи сразу о Боге вспомнили, крестятся, просят прощения у Всевышнего: дескать,прогрешили ненароком, вот и расплачиваемся.
Лишь у Петра Денисовича Матвеева урожай смородины и крыжовника не пострадал. Сочных ягод столько уродилось, что листьев не видно стало. Вот и потянулись люди к Денисычу, кто за советом, кто любопытства ради. Что за чудеса: ни у кого не уродилась ягода, а тут вон сколько! Мудрый старик охотно делился своими секретами. Виновниками неурожая оказались не грехи человеческие, а крыжовниковая огневка. Это такая бабочка. Еще во время цветения она отложила в цветки смородины и крыжовника свои яички. Из них-то и вывелись гусеницы,
которые беспощадно стали выедать мякоть, семена, опутывать ягоды паутиной. У Денисыча же беды не стряслось, и вот почему. Как-то он подметил: крыжовниковая огневка не подлетает к тем растениям, возле которых растет красная бузина. Ядохимикаты мудрый старик никогда не применял, ибо знал, что они губят не только вредных, но и полезных насекомых, да и для самого человека не безопасна химия.
Хоть и считали Денисыча чудаковатым стариком, однако он всех перехитрил. Посадил в своем саду несколько кустов бузины, чем и спас урожай. Кроме того, ягоды бузины пришлись по вкусу соловьям, славкам, зарянкам, горихвосткам и другим пернатым защитникам садов-огородов от вредителей и болезней.
Прилетая полакомиться любимыми плодами, пичуги заодно подбирают с растений насекомых-вредителей. Благо, что созревает дикарка-бузина раньше культурных плодоносящих кустарников, да и ягоды ее не опадают до поздней осени.
Яблоки рвите, а сучья не ломайте
Петр Денисович не огораживая свой сад забором, доверял людям, хотя местные мальчишки и девчонки нет-нет да и заглядывали в манящий вкусным ароматом уголок природы. Помню, как-то заметил Денисыч непрошенных гостей в своем саду. Однако не разгневался старик, спрятался за куст, и с улыбкой стал наблюдать, как маленькие нарушители лакомятся спелыми яблоками. Лишь когда послышался треск сломаной ветки,
доброжелательно предупредил: "Вы рвать-то рвите, только сучья
не ломайте." Ох,уж припустились тогда сластены, только пятки засверкали. Некоторые впопыхах даже свои доспехи не успели прихватить. "Небось, вернутся за ними хозяева", размышлял Денисыч. Ждал день, другой, а на третий сам разнес по домам оставленные вещи. Знал мудрый старик, кому они принадлежали. Все передал родителям, при этом не выдал нарушителей, сказал, что вот, дескать, вещи детишки позабывали у меня в гостях да и забыли, кто шапочку, кто сумочку.
Для природы он-свой, не чужак.
Мальчишкой я жил по соседству с этим незаурядным человеком. Таких теперь чудаками зовут (правда, Василий Шукшин называл их точнее "Чудиками"). Нет, даже не зовут - величают, ведь это они нашу землю украшают. А все потому, что живут не как все. Вот и Денисыч многое отрицал из сложившегося у нас уклада жизни. Он жил в хижине, на настоящий дом его жилище мало походило. Четыре стены, потолок, пара маленьких окошечек, сквозь которые слабо просвечивается свет. Дома, в обычном понимании, не было - его заменяла земля. Лежанка, стол да несколько самодельных
скамеек. Вот и все его богатство.
Не слишком принимал Денисыч на веру то,что слышал по радио, читал в газетах и журналах, доверял лишь тому, что сам подсмотрел и подслушал в саду, в лесу, в поле, у реки. Для лугов и перелесков, для зверей и птиц он был свой, не чужак. Если уж пошел за грибами в весеннюю пору, когда еще и снег не везде сошел, то обязательно вернется с полной корзиной либо стручков, либо сморчков, либо вешенок, хотя другие приходили из того же самого леса с пустыми лукошками. Вот уж действительно, Бог ему помогал, не иначе. Так во всяком случае рассуждали местные жи-
тели.
Как-то отправились мы с Петром Денисовичем на рыбалку. Подошли к реке, я первым размотал удочку и уж было достал червя из коробки, чтобы наживить его на крючок. Однако тут же уловил укоряющий взгляд, затем послышалось:"Не жалко, он ведь живой?" Это было так сказано, что я невольно тут же высыпал червей на землю.
-Ладно обойдемся без рыбы, - буркнул я себе под нос.
-Почему же без рыбы, на уху мы сумеем и на щепку наловить. Зачем червя мучить! Ведь это не просто червь, это живой плуг плодородия. Он землю и перепахивает и удобряет...
Я пожал плечами - растерялся, не знал, что сказать. Денисыч тем временем достал из кармана самодельный складень, поднял сухую хворостину, вырезал из нее замысловатой формы кусочек древесины, нацепил его на крючок и заспешил к быстрине. Раз закинул, другой... И вот уже затрепыхался на леске из конского волоса увесистый жерех. На этом рыбалка закончилась. Лишнего Денисыч не брал у природы. Может, поэтому и была она так щедра
к нему?
Картофель варил в мундире
"Усадьба" Денисыча сплошь была засажена плодово-ягодными деревьями и кустарниками. А еще здесь процветало царство, нет,
не цветов, а всевозможных сорняковых трав. Их он не уничтожал, считал, что привлекают птичью братию.
И действительно, каких только птиц здесь не водилось! А ведь они-то и являются основными защитниками сада-огорода от вредителей и болезней. Вот и не было проблем с урожаем. Всего было полным-полно. За садом зеленела картошка, которую сажал он очень экономно.
-Что ж ты, дед очистки в землю сажаешь, какие уж из них клубни завяжутся? - удивляется по весне иной прохожий, ненароком взглянув на работу Денисыча.
-Поживем - увидим, - спокойно отвечал он на подковырки.
Пролетало лето, наступала осень и люди, действительно, с завистью смотрели на его картофельные грядки. И уж, конечно, он не угрождал себя сбором колорадских жуков и их личинок. Эта нечисть, уничтожающая у иных огородников целые поля пасленовых культур, здесь просто не водилась. Кстати, картофель он любил варить в мундире. Клубни не очищал от кожуры, ел
прямо с очистками, считал что так полезнее для желудка, да что там, даже грибы, малину, иргу, черемуху и другие дары леса, он тоже отправлял в рот не глядя. Как-то я пошутил:
-Что ж ты, Денисыч, ешь с червями?
-Это не черви, которых мы едим, черви те, которые нас будут есть, - доброжелательно отвечал он.
Отведенный ему срок он не отбывал, а работал
Во всем Денисыч был скромен и рационален. Пенсии икаких-либо иных подачек от государства он никогда не получал. Даже в самые голодные годы от хлебных и других карточек отказывался, считая их "чертовой печатью". Не получал он и свою основную зарплату, хотя трудился и рабочим, и счетоводом, и бухгалтером, жил лишь дарами природы. Правда, иногда собирал пустую посуду, а на вырученные деньги за нее тратил не на себя, а на бездомных животных.
При этом всегда осуждал тех, кто бросает пустую посуду и другой мусор, считал, что засорять природу - грех непростительный.
Славился Денисыч своими золотыми руками, умением чинить музыкальные инструменты. А еще он точил пилы, ножовки, топоры, ножи, ножницы, отбивал косы.
За самую, подчас, изнурительную работу ( ведь Денисыч восстанавливал такой инструмент, за который ни одна государственная мастерская не взялась бы),он предпочитал брать не деньгами, а буханкой хлеба, крынкой молока или каким иным продуктом. Эти немудреные заработки и помогали выживать доброму и, надо сказать, очень талантливому человеку.
Долгую жизнь прожил Денисыч, однако годы брали свое. Кстати, врачей он не признавал, никогда к ним не обращался, его лечила сама Мать-природа - травами, ягодами, всем тем, что росло на лугах и в зеленых кущах леса. Даже умирая от тяжелого двухстороннего воспаления легких, он категорически отказался от врачебной и другой какой-либо помощи, которую пытались оказать боровчане. "Богу видней, оставить ли меня на земле, или к себе забрать", -
так обьяснял он свое решение.
Случилось это в самый разгар зимней стужи. Умер человек на нетопленной уж который день печке. На его похолодевшем теле сплошь сидели кошки, которые отовсюду сбежались сюда, чтобы отдать свое тепло, отогреть тело и душу человека, который никогда не оставлял в беде "братьев наших меньших", делился с ними и очагом, и пищей. Видно, и неразумным существам передается тре-
вога уходящего из жизни человека, который пришел в этот мир не только затем, чтобы отбыть отведенный ему срок, а затем, чтобы оставить добрый след на земле.
Святым прослыл Денисыч. Однако и святые умирают. Когда его не стало, похороны взяли на себя те, кто знал боровского "чудака" - Денисыч не нажил за свою долгую жизнь ни гроша.
Люди любили его за то, что он дарил им добро и надежду, ничего не требуя взамен.
Юрий Новиков.
натуралист.
Есть такие места на земле, которые особенно дороги каждому из
нас. Для меня-это Боровск, небольшой провинциальный городок,
приютившийся на крутых холмах северной части Калужской облаc
ти.
Помимо древних построек и церквей, городок славится обилием зелени, садов и огородов. Боровчане никогда не ленились сажать на своих приусадебных участках фруктовые деревья, ягодные кустарники, особенно смородину и крыжовник, чтобы летом вдоволь насластиться вкусными плодами и уж, конечно, на зиму запастись.
Но вот однажды на кустарники-кормилицы напала какая-то нечисть: ягоды вдруг стали обрастать паутиной, осыпаться без времени. Заохали засуетились горожане, а старики и старухи сразу о Боге вспомнили, крестятся, просят прощения у Всевышнего: дескать,прогрешили ненароком, вот и расплачиваемся.
Лишь у Петра Денисовича Матвеева урожай смородины и крыжовника не пострадал. Сочных ягод столько уродилось, что листьев не видно стало. Вот и потянулись люди к Денисычу, кто за советом, кто любопытства ради. Что за чудеса: ни у кого не уродилась ягода, а тут вон сколько! Мудрый старик охотно делился своими секретами. Виновниками неурожая оказались не грехи человеческие, а крыжовниковая огневка. Это такая бабочка. Еще во время цветения она отложила в цветки смородины и крыжовника свои яички. Из них-то и вывелись гусеницы,
которые беспощадно стали выедать мякоть, семена, опутывать ягоды паутиной. У Денисыча же беды не стряслось, и вот почему. Как-то он подметил: крыжовниковая огневка не подлетает к тем растениям, возле которых растет красная бузина. Ядохимикаты мудрый старик никогда не применял, ибо знал, что они губят не только вредных, но и полезных насекомых, да и для самого человека не безопасна химия.
Хоть и считали Денисыча чудаковатым стариком, однако он всех перехитрил. Посадил в своем саду несколько кустов бузины, чем и спас урожай. Кроме того, ягоды бузины пришлись по вкусу соловьям, славкам, зарянкам, горихвосткам и другим пернатым защитникам садов-огородов от вредителей и болезней.
Прилетая полакомиться любимыми плодами, пичуги заодно подбирают с растений насекомых-вредителей. Благо, что созревает дикарка-бузина раньше культурных плодоносящих кустарников, да и ягоды ее не опадают до поздней осени.
Яблоки рвите, а сучья не ломайте
Петр Денисович не огораживая свой сад забором, доверял людям, хотя местные мальчишки и девчонки нет-нет да и заглядывали в манящий вкусным ароматом уголок природы. Помню, как-то заметил Денисыч непрошенных гостей в своем саду. Однако не разгневался старик, спрятался за куст, и с улыбкой стал наблюдать, как маленькие нарушители лакомятся спелыми яблоками. Лишь когда послышался треск сломаной ветки,
доброжелательно предупредил: "Вы рвать-то рвите, только сучья
не ломайте." Ох,уж припустились тогда сластены, только пятки засверкали. Некоторые впопыхах даже свои доспехи не успели прихватить. "Небось, вернутся за ними хозяева", размышлял Денисыч. Ждал день, другой, а на третий сам разнес по домам оставленные вещи. Знал мудрый старик, кому они принадлежали. Все передал родителям, при этом не выдал нарушителей, сказал, что вот, дескать, вещи детишки позабывали у меня в гостях да и забыли, кто шапочку, кто сумочку.
Для природы он-свой, не чужак.
Мальчишкой я жил по соседству с этим незаурядным человеком. Таких теперь чудаками зовут (правда, Василий Шукшин называл их точнее "Чудиками"). Нет, даже не зовут - величают, ведь это они нашу землю украшают. А все потому, что живут не как все. Вот и Денисыч многое отрицал из сложившегося у нас уклада жизни. Он жил в хижине, на настоящий дом его жилище мало походило. Четыре стены, потолок, пара маленьких окошечек, сквозь которые слабо просвечивается свет. Дома, в обычном понимании, не было - его заменяла земля. Лежанка, стол да несколько самодельных
скамеек. Вот и все его богатство.
Не слишком принимал Денисыч на веру то,что слышал по радио, читал в газетах и журналах, доверял лишь тому, что сам подсмотрел и подслушал в саду, в лесу, в поле, у реки. Для лугов и перелесков, для зверей и птиц он был свой, не чужак. Если уж пошел за грибами в весеннюю пору, когда еще и снег не везде сошел, то обязательно вернется с полной корзиной либо стручков, либо сморчков, либо вешенок, хотя другие приходили из того же самого леса с пустыми лукошками. Вот уж действительно, Бог ему помогал, не иначе. Так во всяком случае рассуждали местные жи-
тели.
Как-то отправились мы с Петром Денисовичем на рыбалку. Подошли к реке, я первым размотал удочку и уж было достал червя из коробки, чтобы наживить его на крючок. Однако тут же уловил укоряющий взгляд, затем послышалось:"Не жалко, он ведь живой?" Это было так сказано, что я невольно тут же высыпал червей на землю.
-Ладно обойдемся без рыбы, - буркнул я себе под нос.
-Почему же без рыбы, на уху мы сумеем и на щепку наловить. Зачем червя мучить! Ведь это не просто червь, это живой плуг плодородия. Он землю и перепахивает и удобряет...
Я пожал плечами - растерялся, не знал, что сказать. Денисыч тем временем достал из кармана самодельный складень, поднял сухую хворостину, вырезал из нее замысловатой формы кусочек древесины, нацепил его на крючок и заспешил к быстрине. Раз закинул, другой... И вот уже затрепыхался на леске из конского волоса увесистый жерех. На этом рыбалка закончилась. Лишнего Денисыч не брал у природы. Может, поэтому и была она так щедра
к нему?
Картофель варил в мундире
"Усадьба" Денисыча сплошь была засажена плодово-ягодными деревьями и кустарниками. А еще здесь процветало царство, нет,
не цветов, а всевозможных сорняковых трав. Их он не уничтожал, считал, что привлекают птичью братию.
И действительно, каких только птиц здесь не водилось! А ведь они-то и являются основными защитниками сада-огорода от вредителей и болезней. Вот и не было проблем с урожаем. Всего было полным-полно. За садом зеленела картошка, которую сажал он очень экономно.
-Что ж ты, дед очистки в землю сажаешь, какие уж из них клубни завяжутся? - удивляется по весне иной прохожий, ненароком взглянув на работу Денисыча.
-Поживем - увидим, - спокойно отвечал он на подковырки.
Пролетало лето, наступала осень и люди, действительно, с завистью смотрели на его картофельные грядки. И уж, конечно, он не угрождал себя сбором колорадских жуков и их личинок. Эта нечисть, уничтожающая у иных огородников целые поля пасленовых культур, здесь просто не водилась. Кстати, картофель он любил варить в мундире. Клубни не очищал от кожуры, ел
прямо с очистками, считал что так полезнее для желудка, да что там, даже грибы, малину, иргу, черемуху и другие дары леса, он тоже отправлял в рот не глядя. Как-то я пошутил:
-Что ж ты, Денисыч, ешь с червями?
-Это не черви, которых мы едим, черви те, которые нас будут есть, - доброжелательно отвечал он.
Отведенный ему срок он не отбывал, а работал
Во всем Денисыч был скромен и рационален. Пенсии икаких-либо иных подачек от государства он никогда не получал. Даже в самые голодные годы от хлебных и других карточек отказывался, считая их "чертовой печатью". Не получал он и свою основную зарплату, хотя трудился и рабочим, и счетоводом, и бухгалтером, жил лишь дарами природы. Правда, иногда собирал пустую посуду, а на вырученные деньги за нее тратил не на себя, а на бездомных животных.
При этом всегда осуждал тех, кто бросает пустую посуду и другой мусор, считал, что засорять природу - грех непростительный.
Славился Денисыч своими золотыми руками, умением чинить музыкальные инструменты. А еще он точил пилы, ножовки, топоры, ножи, ножницы, отбивал косы.
За самую, подчас, изнурительную работу ( ведь Денисыч восстанавливал такой инструмент, за который ни одна государственная мастерская не взялась бы),он предпочитал брать не деньгами, а буханкой хлеба, крынкой молока или каким иным продуктом. Эти немудреные заработки и помогали выживать доброму и, надо сказать, очень талантливому человеку.
Долгую жизнь прожил Денисыч, однако годы брали свое. Кстати, врачей он не признавал, никогда к ним не обращался, его лечила сама Мать-природа - травами, ягодами, всем тем, что росло на лугах и в зеленых кущах леса. Даже умирая от тяжелого двухстороннего воспаления легких, он категорически отказался от врачебной и другой какой-либо помощи, которую пытались оказать боровчане. "Богу видней, оставить ли меня на земле, или к себе забрать", -
так обьяснял он свое решение.
Случилось это в самый разгар зимней стужи. Умер человек на нетопленной уж который день печке. На его похолодевшем теле сплошь сидели кошки, которые отовсюду сбежались сюда, чтобы отдать свое тепло, отогреть тело и душу человека, который никогда не оставлял в беде "братьев наших меньших", делился с ними и очагом, и пищей. Видно, и неразумным существам передается тре-
вога уходящего из жизни человека, который пришел в этот мир не только затем, чтобы отбыть отведенный ему срок, а затем, чтобы оставить добрый след на земле.
Святым прослыл Денисыч. Однако и святые умирают. Когда его не стало, похороны взяли на себя те, кто знал боровского "чудака" - Денисыч не нажил за свою долгую жизнь ни гроша.
Люди любили его за то, что он дарил им добро и надежду, ничего не требуя взамен.
Юрий Новиков.
натуралист.